Месяц – хлебосол
Недаром народ называет август хлебосолом. На полях убираются зерновые, в лесу полно ягод, грибов, лекарственного сырья. На огородах поспевает зелень, овощи, ранний картофель. В садах наливаются ранние сорта яблок, груш, поспела вишня, слива, малина, смородина, крыжовник. Заготовлено сено, идёт массовая выкачка мёда. Начинается осенняя охота «по перу».
Световой день поубавился, но в ясные дни солнце ещё приносит жару. Бывают резкие перепады дневных и ночных температур и тогда по утрам клубятся густые туманы, особенно в поймах рек и речек, над прудами и озёрами, которые оседают на траву и листья обильной росой. Нередки настоящие «грибные» дожди. Затяжные, они глубоко пропитывают лесную подстилку и землю. А затем – жара. Создаётся парниковый эффект и массовое, как на дрожжах, появление грибов. К белым, груздям и прочим прибавились рыжики, а в самом конце месяца появляется слой опят.
Продолжают цвести многочисленные травы, но преобладания какого-либо цвета нет, ковёр очень пёстрый. В самом разгаре сбор лекарственных растений. К июльским травам добавились вереск, лабазник, хвощ полевой, донник, лапчатка, полынь… Сбор ягод из березняков и боров постепенно смещается к болотам: поспела брусника. Но не полностью обобрана сочная переспевающая черника, поспела черёмуха, а костяника только-только налилась.
У взрослых петухов глухарей и тетеревов заканчивается линька, а у молодняка идёт смена детского оперения на взрослое. Молодые птицы пока преимущественно питаются животной пищей, при этом часто разоряют муравейники, добывая муравьёв и их коконы. К концу августа выводки постепенно перекочёвывают к ягодным болотам. Сюда же пробираются и выводки рябчиков. Селезни тоже перелиняли, а молодые утки поднялись на крыло. В конце месяца улетают стрижи, иволги, козодои и городские ласточки, причём если стрижи улетают за два-три дня, то у козодоев, при хорошей погоде, этот процесс может растянуться до середины сентября. Многие насекомоядные птицы начинают собираться в большие стаи, готовясь к отлёту.
Молодые кабаны линяют, у них исчезает полосатость.  У лосих заканчивается период лактации и молодняк почти полностью переходит на растительную пищу. В этот период лоси охотно поедают трубчатые грибы и мухоморы. Молодые косули с начала месяца питаются самостоятельно, а у взрослых начинается гон. У зайцев начинается третий помёт. Этих зайчат охотники называют «листопадничками». Беличьи выводки второго помёта начинают распадаться. Бурундуки принимаются за создание запасов на зиму, собирают семена и зёрна трав, стаскивая их в защёчных мешках в норы, дупла или просто под кучи хвороста. У ондатр идёт второй помёт. У бобров – осенняя линька, вырастает густой и плотный подшёрсток. Молодняк волков на охоту ещё не ходит, но уже начинает удаляться от норы, осваивая ближайшие территории. Лисята выходят на охоту только с родителями. Рыси продолжают держаться выводками, но рысята уже ловят грызунов и пытаются подкрасться и схватить зазевавшихся птичек. Заканчивается гон у старых особей куниц, а у молодых самок только начинается. Молодые самцы участия не принимают. У колонков и горностаев также идёт гон. Молодые медвежата ходят вместе с матерью, хотя медвежий гон в полном разгаре. Часто с медведицей ходят и годовалые медвежата, так называемые «пестуны». Когда овёс достигает молочной спелости, медведи вечерами выходят на поля полакомиться. Лёжа они подгребают под себя колосья и обсасывают их. Кабаны тоже начинают посещать поля в это время.
Заканчивается сенокос, хотя местами осталась хорошая отава. Пришла пора уборки зерновых. Поспели рожь, ячмень, овёс, пшеница. Комбайны, как корабли, плывут по золотистым полям. Круглые сутки не смолкает гул зерноуборочной техники. Пошёл хлеб нового урожая.
А в лесу уже чувствуется приближение осени. Кое-где появился первый жёлтый лист…

Вороньи хитрости. На берегу
Как-то не доезжая до деревни Пилигримова по дороге, проходящей почти по берегу реки Пышма, ещё издали заметил, как со стороны реки к дороге подлетела ворона, поднялась над ней высоко вверх и затем вертикально спикировала вниз. Недолго покопавшись на обочине, она вновь поднялась вверх и опять спикировала. Всё это повторилось ещё раз. Меня поведение вороны очень заинтересовало, я достал бинокль, спрятался в придорожные кусты и стал наблюдать. Ворона долго возилась на щебёночной обочине, благо движение на дороге в это время отсутствовало. Она что-то долбила своим крепким клювом, потом проглатывала и снова долбила. Наконец, работа была, видимо, закончена, ворона взлетела и направилась к реке.
Надо было удовлетворить любопытство, и я пошёл к этому месту. На щебне лежало несколько раскрытых и полуразбитых раковин перловицы, одна совсем свежая. Понятно! Здесь воронья столовая. Но как она ухитряется раскрыть твёрдую раковину, тем более разбить её? Это даже ножом трудно сделать. Догадка конечно была, но всего лишь догадка. Я вернулся к машине. Но не успел отъехать, как снова увидел подлетающую ворону, держащую что-то в клюве. На этот раз удалось разглядеть весь процесс вороньей работы. Первый раз раковина, сброшенная с высоты, упала на пучок конского щавеля и не разбилась. Вторая попытка оказалась удачнее: раковина ударилась о щебень, послышался треск, а ворона уже тут как тут. Подцепила клювом разбитую створку и, помогая лапой, разломала её. Мягкое тело моллюска разрывала на части и быстро проглатывала. Закончив трапезу, вновь полетела в сторону реки.  
Другой аналогичный случай произошел у дёминского моста. Я заметил на песчаной косе двух ворон. Одна купалась в мелкой воде, а вторая зашла по брюшко в воду и медленно шла вдоль берега. Но вот она остановилась, прицелилась, окунула голову в воду и вытащила раковину перловицы. Вышла на берег, встряхнулась, как собака и взлетела над высоким правым берегом. Повторилась подобная ситуация, что и в первом случае. Ворона поднялась высоко, бросила раковину и спикировала за ней вслед. Вторая ворона это увидела полетела туда же. Слышу – началась шумная драка. Поднялся наверх – драка в полном разгаре и от деревни приближались ещё две вороны, но увидели меня, закаркали и помчались прочь. За ними улетели и две драчуньи. На месте драки лежал железобетонный пасынок от столба, неизвестным образом здесь оказавшийся, а рядом с ним лежало немало раскрытых раковин перловиц.
Вот ведь – подумал я – какие сообразительные вороны. Не смогли справиться собственным клювом, так догадались разбивать раковины, бросая их на камень или бетон.

Бурундук                               
Набрал полную корзину груздей и направился в сторону дома. Путь не близкий, устал. Решил отдохнуть и, увидев ствол поваленной ветром сосны с облупившейся корой, присел на него. Устроился как в кресле, опёрся спиной о ствол рядом растущего дерева, вытянул ноги, закрыл глаза. Блаженствую: конец августа, комаров почти нег, лёгкий ветерок обдувает вспотевшее лицо. Тишину нарушают только редкая песня зяблика. Недалёкий перестук дятла в кузнице, да возня и писк пеночек в кустарнике.
Вдруг, сквозь дрёму, слышу какой-то посторонний шорох, как будто кто-то неизвестный осторожно приближается ко мне по стволу, на котором я сижу. Не шевелясь, медленно приоткрываю глаза. Неведомый сероватый зверёк короткими медленными прыжками движется между редкими сухими сучьями. Вот он уже метрах в двух от меня, остановился, сел столбиком. Да это же бурундук! На его мордочке и голове были чётко видны пять чёрных полос. Я обрадовался: не часто вот так встретишь лесного жителя, который не предполагает о твоём присутствии и занимается своими неотложными делами. Но зверёк, видимо, что-то почувствовал. Он привстал на задние лапки, вытянулся и неподвижно глядел на меня. Ноздри его шевелились, а пушистый хвостик слегка подёргивался. Бурундук продолжительно свистнул, застрекотал, и длинными прыжками бросился по стволу обратно. Теперь уже была видна полосатая чёрно-серая спина. Проскакав не более трёх метров, он остановился, повернулся ко мне и опять уселся столбиком. Посидел несколько минут, не сводя с меня глаз, медленно опустился, прыгнул в мою сторону несколько раз. Остановился, но любопытство взяло верх, приблизился ещё, сел, продолжая подёргивать хвостиком. Моя неподвижность его успокоила, он коротко два раза свистнул, спрыгнул со ствола, проскакал до толстого замшелого разлапистого пня и скрылся под его корнями.
Я был долен увиденным и уже собирался уходить, как из-под корней пня показалась полосатая хитрая мордочка. Бурундук повертел головой, взобрался на пенёк и опять уселся столбиком. Что-то с ним было не так. Внимательно приглядевшись, понял: его круглая, как у хомяка, голова уменьшилась в размерах и стала миниатюрной и симпатичной. Значит, он начал создавать запасы на зиму. В защёчных мешках он принёс провизию и сейчас разгрузился, а бурундук в это время занялся личной гигиеной. Он уморительно «умывался», забавно потирая обеими лапками мордочку от ушей к носу, затем почесал бока и, наконец, взял в лапки хвост и перебрал его до самого кончика. Процедуры закончены, довольный зверёк, коротко свистнув, скрылся по другую сторону пня.
Я подошёл к пню и увидел в корнях норку. Разгрёб мох вокруг неё. Норка была явно нежилая и неуютная, зато в её конце высилась горка зёрен пырея и горстка кедровых орешков. Я попробовал один. Ядрышко было восковой спелости, значит, шишки ещё не падали с деревьев и бурундуку приходилось подниматься за ними в крону дерева. В этом районе я знал только два кедра на краю болота. Это были огромные деревья с толстенными стволами и высоко поднятой кроной. И на такую высоту сумел забраться этот маленький зверёк! Уложил обратно мох, забрал корзину и под впечатлением этой неожиданной встречи отправился домой.

Августовское

Мне под сенью хвойной
так легко шагать,
Слушать птичек пение,
дух лесной вдыхать.
Под ногою ягод огненный ковёр,
Из опавших листьев
радужный  узор.
На пенёк присяду,
утомившись вдруг,
Удивлюсь, увидев,
сколь грибов вокруг.
Из цветов последних соберу букет,
Отзвук эха дальнего получу  в ответ.
От еловых лапок запах смоляной,
Уложу в рюкзак я, принесу домой.
Воздух свежий осени
не впихнуть сюда,
Лишь зимой суровой  
вспомню иногда.
Лучик солнца позднего
я туда добавлю,
Журавлиный клич  печальный
я зарёй разбавлю.
Аккуратно уложу
плотный дым костра,
Пурпур зорьки радостной
летнего утра.
Дома память летнюю
развешу по стене,
Лишь зарницы поздние
полыхнут в окне.
Чтобы ночью звёзды
снились в тишине,
И росинок бусинки
на седой сосне.

Время росы

Не так уж греет солнце,
Длиннее стали ночи,
Роса блестит в оконце
Утрами между прочим.
В полях во всю уборка,
Ночами светят фары.
Нет времени на горке
Для костерка с гитарой.
Ночные звездопады,
Сады с обильем яблок.
Начались листопады,
Отпелся, видно, зяблик.
Грибов полны корзины,
В борах россыпь брусники.
Но день-то не резиновый,
Всё собери пойди-ка.
Неспешно осень близится,
Туманятся рассветы.
Под крики журавлиные
Конец приходит лету!

Рыжики в сметане

Поле бросили селяне,
А на нём, как на поляне
И не сразу, и не вдруг
Щёткой сосенки растут.
Что тут сделаешь опять,
Пролетело лет так пять.
Удивился старичок –
Вырос добрый соснячок.
Как-то летом ехал дед
С  сенокоса на обед.
И увидел под сосёнкой
Рыжий гриб на ножке тонкой.
Дед смекнул: «Зря еду мимо,
Наберу грибов корзину!
Если рыжик уродится,
Он ведь хоть куда сгодится.
И в жарёху он, и в суп,
И солёный хруст на зуб».
Слез кряхтя дедок с телеги,
Взял корзину и под ветки.
Пригляделся, а грибов
Столько, что и нету слов!
Разогнул кой как дед спину,
Поднял полную корзину:
«Вот работы бабке будет,
Да с неё и не убудет.
А пока я моюсь в бане,
Будут рыжики в сметане».

От рассвета до заката

От рассвета до заката
Дождик лился проливной.
Как же хочется, ребята,
Чтоб он убрался на покой.
Показался б солнца лучик,
Капли испарил с травы,
Разорвал в лохмотья тучи.
Вплоть до самой синевы.
Взял бы я тогда лукошко,
Не сидел бы взаперти,
И набрал грибов немножко,
Сколько смог бы донести.