Самый звонкий месяц
Черны майские ночи. Тишина давит на уши. Лишь на своём гнездовом участке глухо ухает филин, да изредка раздаются пересвист сычей или каркающе-лающий голос совы бородатой неясыти. Но вот в глухом бору на кромке мохового болота запел-затоковал старый глухарь.
Чуть-чуть посинело небо на востоке, слегка обозначились лёгкие облака и, словно дождавшись этого, где-то вдалеке булькнул, забормотал тетерев-косач. Резкое «чу-фышш» разнеслось по просыпающему лесу. Ему откликнулась звонкая трель зарянки, протянул «хоркая» вальдшнеп над вырубкой. Трубные звуки раздались с болота – это проснулись и готовятся к пляске журавли. Солнце позолотило верхушки деревьев и звонкие рулады певчего дрозда окончательно разбудили лесных обитателей. Лес как бы взорвался от множества песен. Трудно даже выделить отдельные звуки, неумолчный звон висит в воздухе. Каждый участник птичьего хора на своём языке славит весну.
Лёгкий ветерок прошелестел в кронах. Постепенно стихает хор, а значит – наступает ясный солнечный день полный забот. Все зимующие у нас птицы приступают к откладке яиц и насиживанию. При появлении птенцов некоторые птицы становятся агрессивными. Филин, бородатая и длиннохвостая неясыти нападают даже на человека, стремясь длинными острыми когтями схватить сзади за голову, и могут нанести серьёзные травмы. Нередко нападает и самка ястреба-тетеревятника. У дроздов другая тактика. Поскольку дрозды-рябинники селятся большими колониями по 10-30 и более гнёзд, они всегда успевают обнаружить близко подошедшего человека и с громкой трескотнёй пролетают над его головой, поливая в это время помётом. В следующий раз не захочется попасть под такую бомбардировку и обходишь их гнездовую колонию стороной. Рано прилетающие перелётные птицы и почти все осёдлые строят гнёзда, начинают кладки и насиживание. Это глухарь, тетерев, все речные утки, сокол-сапсан, полевой лунь, все виды синиц, трясогузки, чибис, зуёк, перевозчик, большой пёстрый дятел, поползень, воробьи, скворец. Те птицы, что прилетают попозже, разыскивают и занимают гнездовые участки. Во второй декаде мая гнёзда с полными кладками можно встретить у журавля, нырковых уток, всех соколов, коршуна, болотного луня, крупных куликов, садовой славки, королька, зелёной пеночки, белоспинного и трёхпалого дятлов, всех овсянок, зяблика, щегла, снегиря, дубоноса.  А птицы всё прибывают и прибывают и, наконец, на закате мая появляются последние – стрижи, иволги, перепела, козодои, коростели. Для них все заботы впереди. В конце месяца начинают кладку другие виды славок и пеночек, камышовки-барсучки, сверчки, кроншнепы, рябчики, серые куропатки, перепела, болотные совы, ястребы тетеревятник и перепелятник, канюк, козодой, все голуби, большая и малая выпи, малый пёстрый дятел.
Многие виды рыб нерестятся в мае. Если конец апреля выдался холодным, икромёт у ельца смещается на начало мая. Нагрелась вода до +60С начинается нерест у язя. Слегка повысилась температура воды до +80С пошёл метать икру окунь, ещё немного – до +100С и приходит очередь чебака. Ближе к концу месяца, когда вода нагреется до +130С занерестится ёрш и судак, а когда достигнет +150С начинается нерест у ротана и карася. Правда у окуней, ротанов, ершей и карасей нерестовый период может рас тянуться на целый месяц, а белая рыба (елец, язь, чебак) отмётывают икру за 1-3 суток.
Лес постепенно одевает свой весенний наряд. Первой отцветает осина, рассыпая крупные серёжки по лесным тропинкам. Сбрасывает в воду разбухших ручьёв и речек желтые «барашки» ива. Продолжают цвести ольха, волчье лыко, медуница и сон-трава. Тронулась в рост трава. Зацветают сочевичник весенний и одуванчик. Лужи и закрайки болот покрылись ярко-жёлтыми букетами цветов калужницы болотной. На сырых полянах набирают бутоны купавки. Лопнули почки на сосне – молодые иголки потянулись к солнцу. Берёза выпустила свои зелёные пальчики. Зеленовато-фиолетовая дымка ольховников сменилась на ярко-зелёную. Повсюду порхают разноцветные бабочки. А в хмуром ельнике даже появились первые съедобные грибы сморчковые шапочки.
Звери притихли, попрятались по своим норам, гнёздам и логовищам. У большинства из них тревожная пора. Появились детёныши, их надо кормить, а если будешь шуметь, то никого не поймаешь или сам попадёшь кому-нибудь на обед. Только заяц, как чумной, носится по лесу в любое время суток: первые зайчата стали самостоятельными, начинаются повторные свадьбы.

 Задерихвост

С этой маленькой, неугомонной и суетливой птичкой я познакомился совершенно случайно. До этого никогда не видел, только слышал и читал, что есть такая птичка крапивник, или, по-народному, задерихвост – одна из самых мелких наших птиц, весом всего лишь 8-11 граммов. Это вдвое легче воробья. Меньше её, пожалуй, только желтоголовый королёк (4-6 граммов), и корольковая пеночка (5-7 граммов).
 Я сидел с удочкой в ивовых кустах на берегу речки. Шла третья декада мая, нещадно палило солнце, от лучей которого едва защищала молодая листва. Вокруг разрослась крапива, уже по колено и её пришлось выдирать, чтобы не мешала, и донимали комары. Клёв был никакой: за два часа мучений удалось поймать пять некрупных окуней, да пару чебачков. За спиной и сбоку постоянно слышались шорохи, шуршанье сухих листьев. Иногда мелькала какая-то серая тень, но стоило повернуть голову, как тень исчезала. Сначала я думал, что это снуют мыши, но нередко тень мелькала среди нижних веток куста.
Закрепил удочку, отвернулся от речки и, не шевелясь, принялся наблюдать. Терпение моё было вознаграждено. Серый комочек, неожиданно появившийся передо мной на ветке, оказался маленькой птичкой с относительно большой головой и задорно поднятым коротким хвостиком. Блеснул чёрный глаз и тонкий, как шило, клювик. Всё её серовато-бурое оперение было покрыто более тёмным струйчатым рисунком, отчего возникает иллюзия полосатости. Казалось, птичка ни мгновенья не может просидеть спокойно. Вот она несколько раз скакнула, перевернула и отбросила прочь сухой осиновый лист, дважды клюнула, потом что-то выдернула из-под другого листка, проглотила, опять скакнула, заглянула под кусок отвалившейся еловой коры и взлетела на пенёк. Покрутилась на нём, раскрыла клювик и… раздалась чистая, щебечущая трель, очень похожая на песню канарейки. Ещё несколько трелей, затем переливчатый на разные лады звон, как множество малюсеньких колокольчиков.
Напевшись вдоволь, крапивник перелетел в куст и шустро заскакал по веткам. Потом слетел на землю, вытянул из-под листьев длинный, сухой и узкий лист какого-то злака и скрылся с ним в старой куче хвороста. Через некоторое время вылетел, суетливо покрутился возле кучи и опять скрылся в ней с длинным травяным стебельком в клюве. Я понял, что задерихвост строит гнездо, только вот почему-то один, второй птицы поблизости не наблюдалось. Через несколько дней я уже специально пришёл посмотреть за ходом строительства гнезда. Замаскировался на том же месте, но крапивника долго не было видно и не слышно. Тогда я подобрался к куче хвороста, слегка раздвинул прутики и обнаружил травяной шар, величиной почти с два кулака. Основой ему служили тонкие веточки и прутики, старательно вплетённые в стенки и дно. Между стебельками и листьями травы вставлены сухие прошлогодние древесные листья и обрывки зелёных листьев папоротника, а снаружи гнездо-шар облицовано прядями елового лишайника-бородача. С боку оставлено круглое входное отверстие. И всё же создавалось впечатление недостроенности: полностью отсутствовала внутренняя выстилка, да и края отверстия были какими-то лохматыми.
В это время услышал знакомую песню-трель. Повернув голову, увидел на том же пне птицу. Задерихвост, не замечая меня, рассыпался колокольчиками. Всё также задорно торчал кверху коротенький хвостик. Пропел несколько песен и улетел в противоположную от гнезда сторону, в густой малинник. Я последовал за ним. Качнулась верхушка одной малины, рядом другой, снова первой и всё замерло. Но что-то там происходило! Я затаился. Показалась летящая маленькая птичка, с трудом несущая в клюве длинную соломину и скрылась в малиннике. Я подкрался как можно ближе и, спрятавшись за еловым выворотком, пытался разглядеть происходящее. Наконец это удалось. Опять качнулась малина, и тогда я чётко увидел контуры травяного шара, хотя он едва только обозначился. Между тремя стеблями малины, вплетёнными в стенки шара, находилось строящееся гнездо. Строительство было в начальной стадии: основание почти готово, но стенки ещё рыхлые и просвечивающиеся насквозь, а крыша вообще в зачаточном состоянии. Птица хлопотала внутри, продёргивая соломину вокруг стенки. Я осторожно ретировался. Возвратившись домой, засел за имеющуюся литературу по птицам. Оказалось, что действительно, гнездо строит только самец, причём строит их два или несколько, а прилетевшая самка выбирает одно из них. Не обязательно это самое лучшее гнездо, просто оно ей почему-то понравилось больше других. Вместе пара крапивников заканчивает выстилку гнезда множеством мелких пёрышек и самка приступает к откладке яиц.
Примерно через две недели я вспомнил об этих редких у нас и интересных птицах и решил посетить гнездовье. Гнездо в малиннике было достроено, но выстилки в нём не было. Раздвинув прутики в куче хвороста, я разглядывал другое гнездо. Самка находилась в гнезде в полуметре от меня. Она не вылетела, только закрыла глаза. Её волнение выдавали раскрытый клювик и частое-частое дыхание. Сделав вид, что ничего не заметил, я прошёл мимо валежника. Возвращаясь через несколько часов, я вновь заглянул в гнездо. Самки в нём не было, а на мягкой перьевой подстилке лежали шесть малюсеньких белых яиц, покрытых красноватыми точками и крапинками.
К моему большому сожалению, мне не удалось пронаблюдать за дальнейшими событиями. Но когда уже в июле я осматривал гнездо, стало понятно, что птенцы благополучно вывелись и вылетели. Гнездо было несколько сплющено, под ним виднелся сухой птичий помёт, а в нескольких метрах на земле я заметил половинку скорлупы яйца крапивника. Я не терял надежды вновь встретить этих милых птичек в последующие годы и досконально понаблюдать за их гнездовым периодом. И мои надежды оправдались. Но это уже другая история.

Детские забавы
На пологом склоне неглубокого оврага в глухом старом ельнике у подошвы увала старая лиса весной выкопала нору. Когда-то сточные талые воды прорыли этот овраг. Позже весенняя вода нашла себе другое русло, овраг постепенно осыпался, заваливался опадающей листвой, хвоёй и упавшими стволами деревьев.
В настоящее время его и оврагом-то назвать нельзя – так, выемка на склоне и всё. Нору лиса выкопала под корнями огромной упавшей ели, так, что корни полностью скрывали вход в неё, и только выброшенная при копке супесь выдавала её существование. Правда, если внимательно присмотреться, можно заметить две тропинки, ведущие к норе, одна -- сверху, вторая – со дна оврага. А если ещё принюхаться, то почувствуешь неприятный запах гниющих остатков пищи, разбросанных вокруг. Старую нору, в которой она прожила несколько лет, завалили при разработке лесосеки глубокой осенью. Так что зимой от сильных морозов и других опасностей ей приходилось прятаться в одной из нор барсучьего городка. Остаться жить в этой норе она не пожелала. Молодой лис – её новый муж, в копке новой норы помогал плохо, больше мешал. Зато он в это время много и удачно охотился и всегда приносил ей что-нибудь вкусненькое.
В мае в норе появились четверо маленьких лисят. По лисьим меркам это был очень маленький выводок. Когда-то в молодости лиса приносила до одиннадцати щенят, но годы брали своё. Сейчас стоял знойный июнь, но в ельнике жара не чувствовалась. Взрослые лисы отсутствовали: они добывали пропитание.  Из норы показалась тупая, совсем не похожая на лисью, мордочка с торчащими ушками и светлыми детскими глазёнками. Солнечные лучи не проникали сквозь густую хвою еловых лап, нощенок долго щурился, привыкая после тёмной норы. Рядом показалась вторая такая же мордочка. Этот лисёнок оттолкнул первого и выскочил из норы, а за ним и все остальные. Цветом они тоже не походили на взрослых животных – короткая шёрстка была сплошь тёмно-бурая и лишь кончик хвоста оставался белым. Двое сразу затеяли возню с борьбой и повизгиванием. Третий лёг, вытянувшись во всю длину, а четвёртый, видимо самый смелый, отправился на разведку. Ему тут же попался навстречу большой чёрный жук. Лисёнок для начала попрыгал вокруг него, как бы приглашая поиграть, но хмурый жук продолжал ползти свое дорогой. Тогда лисёнок придавил его лапой. Жук упорно не хотел играть, скребя лапками по песку, и лисёнок схватил его зубами. То ли жук укусил его за язык, то ли больно царапнул жёстким хитином, но щенок выплюнул жука и с визгливыми воплями бросился в нору. Остальные бросили свои занятия и устремились за ним. Площадка перед норой пустовала недолго. Уже через пять минут успокоенные лисята один за другим вереницей вылезли на поверхность. Один из них нашёл старую косточку и, вцепившись в неё, сердито заурчал. Все бросились отнимать, образовалась куча-мала.
На краю обрыва показалась лисица-мать. Она принесла какую-то добычу, но спускаться не стала, а легла на кромку, опустила голову на лапы и с умилением наблюдала за проказами своего потомства. Наконец, два лисёнка не на шутку подрались, и лиса сбежала по тропинке к норе. Все игры и обиды были моментально забыты, лисята бросились к матери. А она осторожно положила перед ними изрядно помятую, но живую полёвку и отошла в сторону. Малыши встали в кружок и с удивлением рассматривали добычу. Родители и раньше кормили их вкусными мышами, но живую они увидели впервые. Полёвка даже не пыталась убежать, она села на задние лапки и мелко дрожала. Лисёнок протянул лапку и дотронулся до неё. Полёвка упала на спину, неловко перевернулась и поковыляла прочь. Щенки расступились, а потом, тихонько повизгивая, двинулись строем за ней. Когда полёвка отошла метра на два и уже готова была забраться под мох, лиса в один прыжок догнала её, возвратила на старое место и тихо заворчала. Самый крупный лисёнок принял это за сигнал, схватил полёвку зубами и начал трепать её, мотая головой из стороны в сторону. Остальные бросились к нему и опять получился пищащий и визжащий бурый клубок. В это время появился лис, который нёс в зубах самку рябчика. Скорее всего, он поймал рябушку на гнезде, перекусил ей крыло, а яйца съел, так как морда была измазана желтком. Лис положил рябушку на землю, прижал лапой и коротко и недовольно взлаял. Клубок распался, лисята припали к земле, прижав уши. Полёвки меж ними уже не было.
Лис поднял лапу, и рябушка закувыркалась, пытаясь взлететь на одном крыле. Лисята поначалу шарахнулись в стороны: уж больно крупной показалась добыча, а потом с любопытством окружили притихшую птицу. Самый смелый сунулся к ней, получил удар клювом по носу и завопил-завизжал во весь голос. Лис опять недовольно тявкнул задавил птицу и начал её общипывать. Неожиданно с вершины ели громко и раздраженно каркнул ворон, как бы предупреждая об опасности. Лис схватил недоощипанную тушку и скрылся в норе. Лисят тоже как ветром сдуло. Последней, постоянно оглядываясь, исчезла в темноте норы старая лиса. Но вот опять показалась её голова. Лиса долго шевелила носом, принюхиваясь, затем развернулась и юркнула в нору. Только мелькнул белый кончик её хвоста.

Черёмуха

Словно белым пухом мягким
Покрывается земля,
То черёмуха сегодня
Ранним утром отцвела.
Разлетаются по ветру
Лепестки былых кистей,
Будто не было цветенья
И кипения страстей.
Побелела от опада
Под черёмухой трава,
У меня сегодня ночью
Разболелась голова.
Жалко, что весна уходит,
Но её уж не вернёшь.
То, что было с нами раньше,
Как цветы не соберёшь.
Не стоять букету больше
В скромной вазе у окна,
Ведь черёмуха сегодня
В самом деле отцвела.

Здравствуй май!

Уже отзвенели в оврагах
Ручьи снеговой воды,
Пора нанести на бумагу
Пришедшей весны следы.

В лесах и полях не смолкают
Рулады прилетевших птиц,
Природы расцвет прославляют
В мерцании дальних зарниц.

И утки давно прилетели,
Вдоль берега бродит кулик,
А трубами нам отгремели
Лебедей пролетающих крик.

Красивыми стали рассветы,
Шумит молодая листва,
Колышется воздух прогретый,
В лугах зеленеет трава…