Листопадник
Молодой зайчишка первый раз в своей короткой жизни видел снег. Родился он поздно – в сентябре. Это был третий за год помёт у многодетной зайчихи. Только вот детей своих она не помнила. Покормила густым, питательным молочком около трёх недель, (один раз в сутки) своих ли, чужих, какая разница, чьи попали на её пути и на том материнские заботы окончились.
Зайчат последнего помёта называют в народе листопадниками, потому что появляются они в пору обильного листопада. Им почти не приходится поесть свежей зелёной травки, разве что на полях озимых, они уже в двухнедельном возрасте зубрят пожухлую траву, тонкие ветки и горькую кору ивы и осины.
Так вот, наш листопадничек лежал под толстым стволом соснового выворотка и с удивлением глядел на падающий снег. У зайчишки только-только началась линька, он был ещё в летней буровато-серой шубке. Снег налипал на уши, таял, они стали мёрзнуть, и заяц забился глубже под ствол, куда снег не попадал и было сухо. Зверёк успокоился и задремал, но во сне уши шевелились, улавливая любой подозрительный звук. Вот тихий монотонный шорох.   Заяц встрепенулся и приоткрыл глаза. Совсем близко пробежала лиса, шубка на ней была в мокром снегу, а промокший хвост тащился по снегу. В другое время она бы точно учуяла зайца или его след, но сейчас даже не приостановилась и не повернула к нему голову. Он снова заснул. Через некоторое время другой звук: равномерный и тяжёлый с поскрипыванием, изредка с хрустом. Звуки перемежались с более лёгкими, отрывистыми, как будто кто-то передвигался прыжками. Заяц насторожился, напряг уши. По лесу шёл охотник с собакой. Сердечко забилось с удвоенной силой, душа ушла в пятки, уши прижались к спине. Но беда опять прошла мимо. Снег утих, сквозь низкие тучи проглянуло солнце. Ветерок застрял в кронах деревьев, облепленных снегом. Наступила тишина, нарушаемая лишь стуком дятла в своей кузнице, да редким писком синиц-гаичек в еловом подросте. Это были привычные, ничем не угрожающие звуки, и они не мешали спать.
Незаметно подкрались ранние позднеосенние сумерки. Листопадник почувствовал голод. Но спешить на кормёжку опасно: надо сначала осмотреться, прислушаться и принюхаться, а уже потом осторожно покинуть лёжку. У каждого зайца свои любимые кормовые места. Вот и наш зайчишка медленно, с оглядкой, поковылял к недавно вывороченной ветром осине. Поглодал подвяленную, ставшую сладковатой, зелёную кору, обгрыз тонкие веточки, пожевал рядом сухие былинки. Попробовал хвою на растущей рядом сосенке – не понравилось и поскакал к опушке. На опушке остановился, вглядываясь в сгущающиеся сумерки. Перед ним расстилалось поле, ещё вчера зелёное от всходов озимой пшеницы, а сегодня покрытое мягким, пушистым снегом. Его уже опередили два зайца, которых встречал он здесь изредка тёмными осенними ночами. Один старый, полностью перелинявший, в красивой белоснежной шубке, раскапывал зелень у самой кромке поля. Второй помоложе, какой-то бусый, не полностью сменивший летнюю шерсть, разбрасывал снег подальше в поле. Пока листопадник раздумывал и оглядывался, с другой стороны этого неширокого поля выскочил ещё один, такой же молодой, почти серый зайчишка, проскакал до середины поля и принялся копать там.
Наш заяц осмелел и запрыгал к нему. Немного не добежал, остановился, разгрёб передними лапками рыхлый снег. Под ним показались хоть и замёрзшие, но вкусные зелёные листочки. Зайчишка с удовольствием уминал их и лукаво поглядывал на собрата.

Енотовидка
Пожухлая, но ещё высокая осока на краю болота зашевелилась, раздвинулась, и из неё показалась смешная голова зверька. Мохнатые светло-бурые уши над ней шевелились, поворачиваясь в разные стороны. Ноздри большого чёрного носа трепетали. По бокам любопытной мордочки свисали длинные пепельно-серые бакенбарды. Но самой интересной была широкая чёрная маска вокруг глаз, резко выделяющаяся на светлом фоне мордочки. Из маски блестели маленькие, такие же чёрные, любопытные глаза.
Прежде, чем выйти на крохотную полянку, обладательница странной головы с минуту простояла, замерев на месте, прислушиваясь и принюхиваясь к окружающей обстановке. Наконец, она решилась и медленно вышла на чистое место. Показалось коротковатое тело, покрытое длинной тёмно бурой с проседью шерстью, на коротковатых же лапах и короткий, но пушистый хвост. Горло и грудь у зверька были почти чёрной окраски. Да это же недавний новосёл здешних мест – енотовидная собака! Она выгнулась и несколькими быстрыми, чисто собачьими движениями, почесала задней лапой за ухом, и широко разинув пасть, зевнула.
 Утро выдалось удачным. Сначала ей удалось выкопать из тины болотной лужи двух вяло шевелящихся лягушек, приготовившихся к зимней спячке.  Не очень вкусная еда, но за неимением лучшего и она пошла в дело. Потом поймала мышовку и почти сразу двух полёвок. Попутно схрумкала большого жука, унюхав его под ворохом опавших листьев. Летом ей этой добычи вполне хватило бы на обед, но приближалась зима. Скоро впадать в зимнюю спячку. Место для спячки она с другом уже подыскала в старой, покинутой барсуками норе. А чтобы спокойно спать всю зиму, нужно накопить достаточное количество жира. Поэтому енотовидка побывала на моховом болоте и вдоволь наелась вкусной, налитой брусникой.
 Сейчас её клонило ко сну, но до норы было далеко, и она решила забраться в ближайший куст и продремать до вечера. Как вдруг ветерок принёс знакомый запах. Пахло зайцем!  Недавно ей со старым самцом – её другом, удалось поймать молодого зайца-листопадника. Она случайно подняла зайца с лёжки и погналась за ним. Тот, неумело убегая, наскочил прямо на самца. Ах, каким приятным оказалось заячье мясо! Они с трудом вдвоём съели зайца, а потом почти сутки отсыпались в норе. Вот и сейчас, глубоко вдыхая заячий запах, зверёк весь напрягся и медленно двинулся навстречу слабому ветерку. Запах усиливался, значит, добыча где-то близко.
Из-под низко нависших ветвей молодой ёлочки выскочил большущий серо-буро-белый комок, ненамного меньший её в размерах. Беляк уже начал примерять зимнюю шубку. Енотовидка бросилась за ним. Но куда ей с её короткими лапами! Заяц в несколько прыжков пересёк полянку и скрылся за кустами. Добыча убежала, а самка забралась под куст и спокойно уснула, жалея, что она сегодня охотилась одна без друга. Накануне они вдвоём ходили на далёкое овсяное поле, не полностью убранное по каким-то причинам хозяевами. Набили там желудки зерном, и уставшие вернулись в нору. Сегодня самец вновь отправился туда, а сильнее уставшей молодой самке в эту даль идти не захотелось.
Проснулась она от непонятного шума. Подняла голову и прислушалась. Её чуткие уши уловили далёкий, на пределах слышимости, собачий лай. Она уже однажды спасалась от них, едва успев нырнуть в нору. Эти чудища бесились целый час, пытаясь раскопать вход. Мощными лапами разбрасывали землю, зубами рвали мешающие корни деревьев. Но ничего у них не вышло и со злобным ворчанием удалились. После этого происшествия самка покинула временное убежище, ушла далеко и наткнулась на старую барсучью нору. Здесь и нашёл её старый самец. Места в норе оказалось вполне достаточно для обоих.
Лай быстро приближался, становился всё более отчётливым. Енотовидка растерялась. Она не знала, куда ей бежать. Страх сковал тело. Совсем рядом через полянку пулей пролетел заяц. Тогда она использовала старый фокус енотовидных собак: растянулась во всю длину и притворилась мёртвой. Огромный рыжий пёс с обвислыми ушами проскочил через полянку, не переставая лаять. На лежащего зверька он не обратил никакого внимания, а может даже и не заметил. Его волновал только запах убегающего зайца. Енотовидка поднялась, встряхнулась и лёгкой трусцой побежала прямиком к норе. Нет уж! Больше никакая лень не заставит спать её вне надёжного убежища, даже на очень короткое время.

Маленький охотник                      
Ранним утром опушкой леса, вдоль кромки поля бодро скакала молодая ласка, оставляя за собой ровную строчку сдвоенных следов. Она хорошо выспалась после удачной вчерашней охоты, ночью выпал небольшой пушистый снежок, вставало солнце, обещая ясный денёк, и мир был прекрасен.
С берёзы, увидев её, закаркала ворона, и она легко нырнула в снег. Через десяток метров её головка с маленькими круглыми ушками осторожно высунулась из-за кочки. Мелькнули чёрные глазки-бусинки: она посмотрела наверх. Вороны на берёзе уже не было, улетела по своим вороньим делам. Ворону, конечно, она не особо и боялась: вряд ли одинокая ворона осмелилась бы напасть, но своим карканьем охоту та могла испортить. Слегка встряхнувшись, зверёк короткими прыжками поскакал дальше. На пути попалось остожье. Пшеничную солому уже вывезли, но, как всегда, осталось её достаточно, чтобы это место облюбовали мыши или полёвки. И действительно, ласка хорошо чувствовала их резкий запах. Он разносился ото всюду, со всех сторон сразу. Ласка перестала принюхиваться и замерла, стремясь услышать малейший шорох мякины. Но ей не повезло: наевшиеся за ночь грызуны отправились спать, а гоняться за ними по норкам с утра не хотелось. И снова скачки по белой пелене нетронутого снега, искрящиеся на солнце снежинки. Её путь пересёк след, очень похожий на собственный, но значительно крупнее. Горностай! Ласка не стала испытывать судьбу и резко свернула в лес. Горностай не любит закрытых пространств – ему нужен простор. Поэтому в лес он точно не сунется! Легко скользя между ёлками и берёзами, белоснежный зверёк продолжал путь. Желудок уже начал ощущать потребность в пище, когда на снегу попались крестообразные отпечатки следов рябчика.
В другое время ласка, может быть, и не обратила на них внимания, но голод – не тётка, и надо использовать все возможности. Конечно, рябчик раз в пять крупнее, но у него нет таких острых зубов! След петлял между стволами деревьев, заходил в густые кусты шиповника, но не останавливался. Ласка надеялась, что рябчик зароется в снег, поспать в снежной лунке середину дня перед вечерней кормёжкой. Но рябчик, не найдя ничего съедобного под пологом леса, взлетел, оставив на снегу чёткие отпечатки жёстких перьев крыла, и отправился на берёзы, клевать их замёрзшие почки и серёжки. Вот незадача! Мыши, и даже их следы, долгое время совсем не встречались…
Вскоре она доскакала до маленького незамерзающего ручейка. Это её остановило. По старому опыту она знала, что к ручейку прилетают на водопой различные птички, насладиться вкусной студёной водицей. Дважды она удачно подкрадывалась к ним, и неожиданно, выскочив из-под снега, как чёрт из табакерки, ловила синичек-гаичек. А мясо у них превку-у-усное.  Ласка даже облизнулась. Она нашла место, где птички часто садились и утоптали снег на берегу, и затаилась под снегом. Напрасно прождав около часа, зверёк выбрался на поверхность. Зимний день короток и нельзя было оставаться на ночь без добычи.
Древний инстинкт подсказал правильное решение. Надо охотиться там, где есть дичь, и ласка длинными прыжками помчалась к остаткам соломы на кромке поля. Она рисковала: там сейчас мог быть горностай – опасный для неё конкурент. Но риск был оправданный. Ведь если она останется без еды, то ослабнет и может замёрзнуть. Кроме того, зверёк надеялся в случае опасности успеть юркнуть в одну из мышиных норок в земле, которых, как заметил в первое посещение, было довольно много. Ласка может это сделать, а горностаю в норку не пролезть.
 Подбегая к остожью, она своим чутким носом сразу уловила свежие запахи грызунов. Замедлила прыжки, а затем пошла мелкими шажками. Послышался писк и на поверхность выскочили две полёвки. В два прыжка она настигла неосторожных грызунов и схватила одного из них. Полёвка недолго сопротивлялась, пытаясь вырваться, но быстро затихла, и ласка принялась за еду прямо на месте схватки. Пообедав и поужинав одновременно, сытая и довольная, она зарылась в солому. Через некоторое время грызуны успокоились и вновь зашуршали в соломе. Без особых усилий ласка поймала и придушила ещё двух, но есть не стала, так как уже была сыта. Наконец охота ей надоела, да и стало смеркаться. Можно было переночевать здесь же, в любой мышиной норке, но она предпочла своё жилище, устроенное в дупле упавшей осины и сейчас покрытой толстым слоем снега. Там было тепло, уютно и безопасно.
Оторопь…
Вчера засиделся допоздна.  Попалась интересная книга. Читал, пока не стал клевать носом. Поэтому проснулся позже обычного. И первое, что увидел открыв глаза, была позолоченная полоска в верхней части оконной шторы. Встал, подошёл к окну и раздвинул шторы.
Вчера почти весь день моросил мелкий, противный дождь. Сегодняшнее утро встретило  чистейшим, без единого облачка, ярко-голубым небом. На востоке, над лесом только-только показался красный краешек солнца. И это его лучи осветили штору. За окном ни одна веточка не шевелилась. Я стоял и любовался этой красотой.  Что-то неуловимо непонятное произошло в природе.
Светило поднималось всё выше над горизонтом.  Яркий свет на мгновенье ослепил. Это солнечный луч отразился от небольшой лужи на дороге, плеснул в глаза и зайчиком заплясал по стене. Только теперь я сообразил, что и лужица и грязь, поблёскивающая вокруг неё, впервые в этом году замёрзли. Вода превратилась в прозрачное зеркало и от этого произошёл такой поразительный эффект.
Молодой воробей, отроду не более  четырёх месяцев, сидевший перед окном на ветке сирени в компании таких же весело чирикающих бездельников, сорвался с места и слетел на дорогу. Видимо, захотелось попить водички. Но он ещё не знал, что такое лёд. Совершив посадку на него у самой кромки лужицы, он заскользил по поверхности испуганно хлопая крыльями.  Воробьишка оторопел! И когда скольжение прекратилось, попытался встать на лапки. Но не тут-то было! Коготки скользили по гладкой поверхности и он раз за разом падал. Наконец, балансируя крыльями, ему удалось принять устойчивое положение. Он, шатаясь, стоял в неуклюжей позе и смотрел на своё отражение.
Отчаянно зачирикав, подпрыгнул, и часто взмахивая крылышками, скрылся в соседнем дворе. Я стоял и от души хохотал. День начинался прекрасно!
Не то сказка…
Не то сказка, не то быль,
Закрутилась снежна пыль,
Шевелит бродяга ветер
Шапки сосен на рассвете,
И метель с позёмкою
Завывают громко там.
По кустам хлопочут,
Обмануть нас «хочут».
Затаскают в бурелом,
Вот и путайся потом…
Леший тоже не зевает,
Кем-то страшным завывает,
Он вдвоём с кикиморой
Расшвырял снежинок рой.
Леший в дудку засвистит,
Свою душу веселит,
Хочет в глушь нас завести,
Что и ног не унести.
Прилетит зима-хозяйка,
Вот тогда уж не зевай-ка.
Ну, а c ней Мороз придёт,
В миг порядок наведёт!
Предзимье
Валит снег, снежинки тают,
Не добравшись до земли.
Но не каждый понимает,                
Что пришёл черёд зимы.
Что не будут больше солнце
Жечь макушку на песке.
И не слезет больше кожа
На спине и на руке.
Не услышишь песен дивных
В предрассветной тишине,
А цветы цвести лишь будут
В тёплом доме на окне.
Не почувствуешь прохлады
У туманного пруда.
Соловьиные рулады
Не услышишь никогда.
Не заглянет солнца лучик
Через форточку к тебе.
Не увидишь из-за тучи
Голубую высь небес.
Не пройти тропой росистой
К лесу дальнему с утра.
Под берёзою пушистой
Не сидеть уж у костра.
Не собрать грибов лукошко
Не услышать рыбы плеск.
У замёрзшего окошка
Только дров в печурке треск.       

 Ожиданье

Слышно ветра завыванье,
Стук дождинок о стекло,
Скрип деревьев, их стенанья,
Мглою всё заволокло.  

Грязь и слякоть за окошком,
Хмарь и сырость во дворе,
Подожди ещё немножко,
И придёт черёд зиме.

Заметелит, снег повалит,
Всё засыплет серебром,
Взметнётся инея хрусталик,
В сугробе ляжет за углом.

Снежинки мягкие, как пух
Осядут на твоих ресницах,
От красоты захватит дух,
Такое может лишь присниться!

                 Стук в окно

К нам с утра ноябрь стучится
В запотевшее окно.
Осень уж не возвратится,
В мире так предрешено.

        Тихо кружатся снежинки,
        Всё вокруг белым-бело,
        Превращаются в слезинки,
        Попадая на стекло.

Утром медленно светает,
Не выходит солнца диск.
Снег, конечно же, растает,
Как седой зимы каприз.

        Над дорогою повисли
        Клочья рваные тумана,
        В голове смешались мысли
        Из-за вязкого дурмана…
Ранняя зима

Смела зима осеннюю листву,
Не дав ей долго насладиться,
Снежок мелькает наяву,
И тихо  на землю ложится.

Печален мир, печально сердце,
Ещё б немножечко тепла!
Но за собой закрывши дверцы,
Не попрощавшись, осень шла...

Зима! Зачем пришла так рано?
Ну, задержалась бы чуть-чуть,
А так хотелось без обмана
В листве опавшей утонуть.
 
Прошло очей очарованье,
Опал весь сказочный убор,
И нет природе оправданья,
Зима стучит клюкой во двор.

 Автор
литературной страницы Вадим Светашов,
п.Тугулым.